мальчик лет десяти ставил на стоянку велосипед. При этом он с интересом наблюдал за дядей в деловом костюме с красивым новым кожаным портфелем, энергично прошагавшем мимо. С интересом, потому что дядя бодро чесал прямо к утыканной шипами стене, ограждающей двор от соседнего. Наверное, мальчик думал, что дядя сейчас сообразит, мол, выхода из двора нет, и пойдет обратно. Агасчаз.

Оценивающе окинув взглядом стену, дядя вздохнул, тихо выругался на незнакомом языке и убрал пачку мороженого в портфель. Поставил его на стенку, подтянулся и полез. Идиот. В чистеньком аккуратном костюме через грязную стену со штырями.

Мальчик задержал дыхание, ожидая, когда странный дядя напорется-таки чем-нибудь жизненно важным на острые металлические прутья. Наверное, он разочарованно вздохнул, когда товарищ в костюме все-таки умудрился благополучно перебраться через стену. Наверное, он ожидал кульминации зрелища. Не знаю. Мои мысли занимало вкуснейшее мороженое в моем портфеле, душ, ужин и то, что обходить дворы, выходить обратно на улицу, когда вот оно - мое окно, совсем рядом - в высшей степени неразумно. Куда проще забить на костюм и вспомнить альпинистское прошлое!

В Берлин я приехал на подъеме. В Берлин я приехал как-то разом. В Берлин я приехал, с разгона вылетев из поезда в толпу, весело костеря тяжеленный чумодан, улыбаясь безумному Медвежьему Городу.

С корабля - на бал. Через два часа после заброса вещей в свой новое свое обиталище я ужинал с приятелем Кимом. Через четыре мы с ним в изрядном подпитии занюхивали табачок читать дальшепосередине Потсдамской площади, между стеклянным небоскребом Дойче Бан и остатками Берлинской стены. К нам присоединился американский товарищ, мы пошли гулять по световому городу, болтать под гигантским стеклянным куполом, глотать рубленые ритмы в клубах...

Работа, ради которой я, собственно, здесь, точнее практика в Восточном Комитете Немецкой Экономики, не вносит особого порядка или размеренности в этот ритм. С утра - в неизменно отличном настроении - шагаю по улице к метро, слушая музыку, угорая над собственным сурьезным видом в костюме, корчу рожи витринам кафе, подпрыгиваю и пританцовываю. Клерк, ага))

Повозившись с вопросами российско-немецких экономических отношений часиков так восемь, я в неизменно бодром настроении (рабочий день закончился!) прогуливаюсь к Александрплатц, Телебашне, затягиваясь берлинским воздухом... Под что-нибудь медитативно-энергичное (вроде Nobuo Uematsu) люблю постоять перед небом, стянутым шаром Башни, завернутым в зелень сквера.

В городе легко. Он - свой. Не Москва, конечно, но...

Но какие просторы проспектов под углом трамвайных линий! Так и хочется увидеть что-нибудь родное, вроде Щербаковки или Есенинского проспекта! Как зелены скверы, как дразнит объем в воздухе над площадями! Так и кажется - чуть прикрыть глаза - и это не Александрплатц, а Останкино со шпилем в небесах...

Город быстрый. Город спешный. Город, собранный из лоскутов, не торопящийся стать монолитом. Он и так сам себе един, он знает, какой он, и этого вполне достаточно.

Я тоже быстрый. Город лениво смотрит на меня, чуть заваливаясь на повороте к очередному загулу, музыкальной вспышке, потягиваясь за утренним кофе в забытое солнечное воскресенье... Мы отлично понимаем друг друга.

Шустрые... Кто быстрее, Берлин?